Портрет А. А. Ахматовой

Н. И. Альтман (1915)

Из коллекции Русского государственного музея (корпус Бенуа,
подробнее о картине можно узнать на сайте галереи).

Это действительно один из лучших портретов Ахматовой. Великая Женщина, которой мало места в привычном нам мире, она здесь представлена существом, которое отчаянно пытаются впихнуть в рамки. И она даже вроде как соглашается на это, но истинное величие не скрыть. И мы видим здесь ту самую одухотворённость, которой была прославлена вся поэзия Серебряного века. Ахматова здесь представлена царицей Серебряного века, являя собой одновременно и дитя эпохи, и её создателя.

Я восхищаюсь этим портретом. И стихи Ахматовой мне тоже очень нравятся, хотя чтобы читать такое — это нужно соответствующее настроение. Слова в её стихах тоже порой напоминают кубизм, хотя стройность рифмы не вызывает сомнений. Здесь мы видим набор угловатых форм, передающих нервную атмосферу. Кто-то скажет: ну, это же обычный кубизм. Альтман экспериментировал, применяя модные в те времена тенденции. Но опять же, здесь мы обращаемся к образам напрямую. И что мы видим на самом деле, если внимательно рассмотрим пейзаж на заднем плане? Это серебро. Пейзаж искрится, словно в лунном свете, подчёркивая, что наша героиня всё-таки пришла в наш мир из какого-то другого мира. Волшебная, воздушная, скромная красота, божественная по своей природе.

Это невероятно красивый портрет, и тут сложно что-то ещё добавить... Тем не менее, попытаемся посмотреть с новой точки зрения...

Взгляд мистика

Прежде всего кажется, что это просто мастерски нарисованная картина, в которой художник изобразил, насколько хорошо он владеет искусством рисования. Об этом нам говорит всё, что мы видим — композиция, цветовое решение, расстановка акцентов, портретное сходство (пожалуй, самое главное). И хотя здесь мы не можем утверждать наверняка, что это оно и есть, однако мне кажется, что это главный лейтмотив этого произведения: молодой художник попытался изобразить свою Богиню. Подозреваю, что Альтман был тайно влюблён в Анну Ахматову, потому что эта картина дышит большой любовью к изображаемой женщине. Но любовь эта безответная, поэтому голова героини повёрнута в сторону — не на него она обращает свой величественный взор.

Я думаю, что эта картина преисполнена восхищением божественной красотой обожаемой женщины, но это красота не внешняя, ибо внешность тут в общем-то далека от совершенства, тем более что кожа изображена нарочито бледной, что точно не подчёркивает здоровье героини. Это восхищение внутренней силой, которая притягивает автора, как магнит, манит и завораживает, и художник ничего не может с собой поделать.

Я думаю, что здесь мы видим портрет истинной Анны Ахматовой, которая писала столь странные стихи, как вот эти:

              Стояла долго я у врат тяжелых ада,

              Но было тихо и темно в аду…

              О, даже Дьяволу меня не надо,

              Куда же я пойду?..

Очень люблю это стихотворение, написанное, кстати, ныне у врат музея Ахматовой в Санкт-Петербурге, но здесь есть интересный рефрен с этой картиной: портрет нам показывает, что сама Анна Ахматова — существо породы далеко не ангельской. А скорее наоборот. В ней скрывается большая и мощная тёмная сила, которую она отлично контролирует и с которой недайбох познакомиться. Многие думают, что это она такая скромница, сидит, укутавшись в шаль, эдакая скромняга. На самом деле нет. Никакой скромности во взгляде нет — напротив, вглядитесь внимательнее в это лицо. Это лицо демона, который с предельным спокойствием и снисхождением к этому несовершенному миру выжидает свою добычу. Она смотрит взглядом опытного охотника на очередную жертву. Если присмотреться, то можно прочесть в её взгляде: «Играйся, играйся... я подожду».

Эта фигура полна противоречий. С одной стороны — волосы собраны в пучок. С другой — непослушная чёлка. С одной стороны, длинное платье, почти до щиколоток, и с другой — глубокое декольте и приоткрытое плечо. С одной стороны, цвет платья тёмно-синий, с другой — слишком яркая жёлто-оранжевая шаль. С одной стороны, она сидит на низком стуле, с другой — подставка под и так длинные ноги. В картине полно резких элементов, контрастов, которые не ограничиваются градиентами на фоне зелёно-серебристого сада. Тут, видимо, сама композиция составлена таким образом, чтобы заставить с ней спорить. Даже ножку одну у стула забыли пририсовать, что является поводом высказать претензию, замечание, причём — со стороны самой изображаемой особы.

И здесь мы подходим к главному: молодой художник очень хотел, чтобы эта картина стала поводом интереса со стороны Ахматовой именно к нему. Опустим подробности, какого именно интереса, но всё-таки тут очень важно отметить следующую деталь: в этой картине кроется опасность разоблачения, которую автор хотел бы скрыть от окружающих, но которую он хотел бы донести лично до неё. Эта картина в своей сути подобна приношению божеству. Дар богам. Вернее, Богине, как уже было сказано выше. И хотя потом эта картина не попала в коллекцию семьи Ахматовой, а осталась с автором, то здесь мы даже можем предположить, что дар не был принят. Жертва была отвергнута. И поэтому в результате это полотно оказалось в коллекции совершенно посторонних людей.

Вообще-то в этой картине не два героя, а три: художник, героиня на картине и зритель. Картина создаёт пространство, которое выходит за границы холста, приоткрывает нам Вселенную, недоступную в обычном состоянии, ведь несуществующий мир можно увидеть, только случайно соприкоснувшись с ним. Вот чем мне и нравятся все эти авангарды, импрессионизмы, кубизмы, пуантилизмы и прочее — изображением мира нарочито не таким, какой он есть. Фотография уже изобретена, в фотографической точности больше нет надобности. Теперь можно в полной мере наслаждаться игрой света и форм — даже если центральной фигурой композиции является главная икона поэзии Серебряного века. И поэтому здесь мы видим также соприкосновение трёх миров: реального, вымышленного художественного и несуществующего поэтического. Да, цифра «3» почему-то преследует эту картину. Возможно, всё дело в том, на кого смотрит героиня Альтмана на этой картине. Почему-то кажется, что смотрит она не куда-то, а именно на другого человека.

Впрочем, возможно, это всё просто игра воображения. Но зато какая игра!

Кстати, тут очень важно отметить, что в образе Ахматовой Альтман действительно позволил себе лёгкую игру света и тени, наслаждаясь изображением того, что ему действительно нравится. Пожалуй, для него это были не самые грустные часы — напротив, грустно стало, когда картина была закончена, потому что прекратились эти встречи и надобность общения с Богиней отпала. Впрочем, художник понимал, во что он ввязывается. Но он не мог не использовать этот шанс. Он и сделал всё, что мог, не пытаясь добиться чего-то больше, чем написание великолепного портрета — думаю, что сейчас это более чем очевидно. Он ввязался в это путешествие, отправившись в него со смелостью мотылька, летящего на свет. Но чем это путешествие закончилось ещё, кроме картины — мы не знаем и не можем знать.

И всё-таки, эта картина была написана в атмосфере радости и спокойствия. Автор наслаждался возможностью изобразить Красоту, которую он живописал, непосредственно лицезрея перед собой обожаемый образ, и мы чувствуем это, когда смотрим на это произведение. Разумеется, чувства художника не могли быть взаимными (хотя кто знает, что на самом деле творилось в мастерской?), но для нас важно во всём этом не обсасывание сплетен, а понимание, что художник не мог не нарисовать эту картину. Она была результатом веления его души. Именно так и рождаются шедевры (и только так): когда ты делаешь что-то, что не можешь не сделать.

Вместо заключения

Что ж, картина великолепна сама по себе и не требует дополнительного анализа, хотя в ней зашифровано гораздо больше смыслов, чем это можно себе представить. Произведение закончено в своей нарочитой незавершённости, демонстрируя нам образ женщины загадочной и противоречивой. Как любая богиня, Ахматова к этому времени уже могла сама выбирать, что ей делать, а что не делать. И художник показывает нам прежде всего красоту достоинства человека состоявшегося и зрелого, который лицезреет мир со снисходительной отрешённостью, ещё не понимая, какие беды свалятся на хрупкие плечи этой женщины. Мы-то сейчас знаем, как сложилась судьба Анны Ахматовой. В её стихах слишком много боли и страданий, впрочем, по-другому и быть не могло. Но всё-таки всё это будет потом. Сейчас же, в этом застывшем моменте мы видим Женщину, подобную утончённой Императрице, дитя эпохи и собственных страстей.

Эту картину называют «Джокондой русского авангарда». Объяснение этому простое — здесь мы видим улыбку, которая не выражает радости, но явно является свидетельством некоего благостного момента.

Вот что более всего непонятно в этой картине, так это истинная природа изображаемой женщины. Впрочем, всё это мы можем увидеть в её стихах. Да, Дьяволу её не надо. Потому что она сама в каком-то смысле тот ещё демон — разумеется, в хорошем смысле слова. Ибо что такое демоничность в данном случае? Это неспособность свернуть с того пути, который заведёт тебя в пропасть. Она и оказалась там в итоге, разве нет?..

08.12.2023